— Злой какой, — подмигнул мне Кадес. — Это потому, что меч прощелкал, отцовский еще.

— Кадес! — заорал Зован, выходя из себя.

— Да молчу я, молчу, — поднял тот руки. — Но ты тоже в мое положение войди: раньше к тебе не подступиться было, весь такой рыцарь, весь такой из Ордена. А теперь — глумись — не хочу.

От идиотской атаки Зована удержала Авелла. Она как-то мягко заступила дорогу брату, уперлась ему в грудь ладошками и что-то шепнула на ухо, приподнявшись на цыпочки. Зован сдулся.

Вдруг он посмотрел на меня и сказал:

— Это трепло тоже пыталось вступить в Орден. Десяти секунд не простоял.

— Эй! — возмутился Кадес. — Я ж говорил — то была маскировка. Я так ловко притворился проигравшим, что все поверили. Даже ты, Зован. Вот где настоящий боевой талант, вот где искусство! Сдались мне ваши рыцари! Подумываю податься в Орден Убийц, там-то настоящее веселье.

Я бросил взгляд в сторону Натсэ. Она как раз посмотрела на Кадеса, и ее губы слегка дрогнули. Не то насмешка, не то симпатия… Эх, а ведь мы так и не поговорили.

— Как мы доберемся? — спросил я, в нелепом порыве переключить внимание на себя.

— За нами вот-вот прибудет карета, — сказала Авелла. — А… Вот и она.

Дверь открылась, а за ней оказалась Сиек-тян с фонарем в руке.

— Дамы, господа, — сказала она, сделав приглашающий жест рукой. — Мне было скучно, и я взяла на себя смелость проложить вам проход. Прошу!

Она поклонилась и тут же ушла. На меня даже и не взглянула.

Первым вышел Зован, левой рукой таща за собой Авеллу. Потом — Кадес, засунув руки в карманы брюк и насвистывая. Неплохой все-таки парень. Если не думать о том, что он будет мужем Авеллы.

Мы с Натсэ вышли последними.

— Послушай, — сказал я.

Натсэ ускорила шаг, догнала Кадеса. Я поморщился и… только теперь понял, что идем мы не сквозь воду. Вода стояла вокруг нас, образуя тоннель

Карета обнаружилась в двадцати шагах. Кучер спрыгнул на землю и с поклоном растворил перед нами дверь.

Вот тут возникла заминка. Мест было всего четыре: два напротив двух. Похоже, никто всерьез не подумал о Натсэ… Зован и Авелла сели спереди, Кадес устроился сзади. Я колебался. Предложить Натсэ, такой, как сейчас, сесть ко мне на колени, было страшно. Приказать — противно.

— Госпожа рабыня Натсэ! — высунулась из кареты Авелла. — Я могу сесть к вам на коленки, если вы, или сэр Мортегар не возражаете.

— Я лучше с кучером поеду, — мрачно отозвалась Натсэ.

— О, что вы, это совершенно исключено, ваше прекрасное платье может испачкаться доро́гой. Прошу вас.

Она привстала, невзирая на возмущенный клекот брата. Натсэ покосилась на меня и, поджав губы, проскользнула на сиденье. Авелла опустилась ей на коленки.

— Ну вот видите, — засмеялась она. — Мы обе такие маленькие, что как будто один человек сидит. Вам не тяжело?

— Переживу, — проворчала Натсэ из-под Авеллы.

Я сел рядом с Кадесом, который весь прямо светился от желания острить и стебаться. Кучер закрыл дверь.

— Нашла госпожу, — ворчал Зован, стараясь отодвинуться подальше от девичьего «бутерброда». — Смотри, в род ее не прими, пока ехать будем.

Авелла, как обычно, рассмеялась, предпочтя расценить злобную подколку как добродушную шутку.

Карета тронулась. Секунд десять было тихо, потом Кадес откашлялся.

— Значит, так, — сказал он. — Заходят как-то раз в трактир трое магов: Огня, Воды и Воздуха…

Зован со стоном ударился головой о стенку кареты. Поездка обещала быть веселой.

Глава 16

В Небесном Доме было людно. Пожалуй, до меня только сейчас дошло в полной мере, что означает слово «бал». Оно означало нечто такое, к чему я в принципе не должен был иметь никакого отношения. Я — и бал! Хм… А неплохо звучит. И даже смыслы какие-то новые вкрадываются, несмотря на тринадцатипроцентное различие лингвистических баз.

В том зале, где мы обедали в компании троих Кенса и одного Наллана (да упокоит Земля его душу), уже было не протолкнуться. Откуда-то звучала музыка, хотя музыкантов я не видел. На свободном пространстве в центре зала кружились несколько пар. Остальные либо смотрели, либо беседовали. Многие сидели за практически пустыми столами, цедя вино из фужеров. Тут собрались, как я понял, всякие знатные дядьки и тетки из кланов Земли и Воздуха. Зеленых волос я пока ни у кого не видел. Ну да и откуда им взяться? Логоамар староват отплясывать, Сиек-тян нам только коридор проложила, а остальные маги Воды, прибывшие на корабле, были, как я понял, не особо родовитыми. Свита, охрана, группа поддержки — что-то такое.

Зован немедленно куда-то слинял, Кадес повлек Авеллу на танцпол, или как там оно культурно называется. Остались мы с Натсэ. Встали тихонько в стороне, не зная, куда приткнуться. Музыка и голоса звучали не так громко, и я решился на очередную попытку поговорить:

— А тебе точно хотелось сюда приехать?

Не верх гениальности, но с чего-то надо начинать.

— Ага, — коротко ответила Натсэ, кого-то высматривая в толпе. «Кого-то», да… Может, этот полудурок воздушный отравился каким-нибудь деликатесом и сейчас презренно удобряет землю где-то далеко отсюда? Вот было бы неплохо.

— Тогда почему ты так… — Я замялся, не зная толком, что хочу сказать.

— Почему я «так» — что? — На прямой взгляд она не пошла, но покосилась.

— Я ведь пытался тебе объяснить, что никуда тебя не предавал. Я над этим кретином просто посмеялся, а он этого не понял.

— Что смешного в просьбе выгравировать на подарке надкушенное яблоко? Символ поруганной невинности.

О-бал-деть. Зашиби меня скала академии, что ж я творю-то?! Что подумал обо мне Искар? Небось, решил, что я ему Натсэ прямо на матрасе в голом виде сюда приволоку!

— Понимаешь, в моем мире этот знак…

Я осекся, будто натолкнувшись на стену. В мыслях-то такие слова, как «смартфон», обыгрывались без проблем, но вот сказать вслух…

— В общем, это знак одной… Одного мастера, м-да… Он делает очень популярные вещи, вроде этих вот зеркал. И многие люди за такое вот изделие готовы буквально душу продать. Я вот и пошутил сам для себя. Я не знал про поруганную невинность.

Натсэ отвернулась. Похоже моя речь её не особо впечатлила. Да и шутка, как я уже сейчас понял, была дурацкая. Привык за годы интровертного существования сам с собой разговаривать. А тут все-таки люди кругом, надо проще быть.

— В общем, извини, — сказал я.

— Мы всё ещё здесь, — был ответ.

— Я думал, что ты меня простила, еще ночью…

— С чего это ты так думал?

Вот, уже «ты», неплохо.

— Ты ведь оставила записку!

Натсэ повернулась ко мне с широко раскрытыми глазами.

— Мортегар! В каком из возможных миров слово «козёл», написанное на листе бумаги, означает «я тебя прощаю»?!

Да, Мортегар, хороший вопрос. На самом деле это просто великий вопрос. Давай послушаем, что ты скажешь, мне самому интересно. О, ты молчишь? Хм, странно, а почему ты молчишь? О, да ты — это же я! Ну прости, прости, как-то вылетело из головы. Ладно, давай вместе попробуем спасти ситуацию, ты и я. На счет «три». Раз, два…

— Сэр Мортегар! Я так рад видеть вас и вашу прелестную спутницу. Надеюсь, подарок пришелся вам по сердцу? Я отыскал лучшего гравера на Летающем Материке.

Искар. Человек по имени «Вовремя». Стоит, лыбится, мразь такая. Красивый весь из себя. Небось думает: ну и дикие же нравы у этих «кротов», что они на магических безделушках надкушенные яблоки гравируют.

— Надкус не с той стороны, — огрызнулся я. — Взаимно очень рад встрече.

— Вы позволите мне на некоторое время увести вашу красавицу?

— Если она того хочет…

Я стоял и смотрел, как она уходит. Искар держал Натсэ за локоть и, наклоняясь, что-то шептал ей на ухо. А мне, в моё мыслительное ухо, шептал Лореотис: «Не надо спрашивать у девушки, чего она хочет, Мортегар! Надо просто брать — и делать. И только если ее меч войдет тебе в брюхо глубже, чем на сантиметр, сдай назад и спроси, что не так».